Женщина, чье детство прошло в финском концлагере, поделилась  жуткими воспоминаниями о пережитом

Колесо времени ежесекундно перемалывает настоящее и еще быстрее – прошлое. Очевидцев тех событий почти не осталось. А ведь чьи-то бабушки и дедушки, сохранившие яркие воспоминания о пережитом, способны увлекательно поведать то, о чем не прочтешь ни в одном учебнике. В редакцию «Вечерки» попали воспоминания узницы концлагеря гомельчанки Софьи Павлюковой, которой в 1941 году было шесть лет… Мы уверены, эта история поможет понять, почему пожилые люди так часто повторяют: «Лишь бы не было войны».
Пролог
Согласно секретному протоколу подписанного в 1939 году Молотовым и Риббентропом пакта о ненападении, Финляндия входит в сферу влияния СССР. Советский Союз получил «в аренду» остров Ханкя для создания там военно-морской базы. Однако финская сторона все больше симпатизирует политике Германии и становится в начале второй мировой ее союзницей. «В подарок» за это Финляндии обещаны Ленинградская область и Восточная Карелия. Разумеется, в планы гитлеровцев входило физическое уничтожение большей части советского населения, проживавшего в этих краях.

В окружении
…Я родилась в деревне Наспа Буда-Кошелевского района в семье крестьян. Мать была домохозяйкой, отец работал в колхозе. В семье было пятеро детей: четыре дочери – Вера, Софья, Екатерина, Ольга и сын Александр.
До советско-финской войны семья жила в деревне, а после – отец завербовался в колхоз имени Тельмана в Карело-Финской ССР, находящийся на границе между СССР и Финляндией. Люди ехали туда, чтобы прокормить свои семьи.
На новом месте семья заняла финский домик. Пожили там год – до начала войны. Ужас начался с того момента, когда возле поселка Ляскяля финны взорвали мост через реку. Кто успел, тот остался на своей территории, а кто не успел – оказался в окружении.
Неделю мы прожили в лесу, вместе с другими беженцами и военными. С собой взяли только необходимые вещи, завязанные в узлы и уложенные в повозки. Затем финский переводчик по рупору передал:
– Никому никуда не идти!Сдавайтесь и не сопротивляйтесь.
Финские мотоциклисты окружили нас в лесу. Начали переписывать все семьи. Отца и еще троих мужчин увезли в неизвестном направлении. Всю войну он числился без вести пропавшим. Мы надеялись, что узнаем что-нибудь о нем уже после войны, но зря…
После переписи подъехали машины, всех погрузили в теплушки и повезли до станции Моткаселька. Везли долго, примерно неделю, куда – никто не знал.
По прибытии на место мы увидели, что привезли нас на станцию Тавитти в концентрационный лагерь, и поняли, что попали в плен.

В аду
Концлагерь Миехиккяля находился в лесу под городом Хельсинки. Он был построен немцами еще до войны. Лагерь окружала колючая проволока, протянутая в два ряда. По углам ограждения стояли вышки с охраной, на которых находились автоматчики. Готовых камер не было. Видимо, немцы не успели их построить.
В лагере было шесть бараков: в двух находились военнопленные красноармейцы, а в четырех – дети, женщины и старики. Нары были трехъярусными, располагались вдоль стен барака, проход между ними занимал один метр.
Наша семья попала на угловые нары, и в этом нам повезло, так как выход находился рядом, и было не так душно.
Антисанитария, холод, сырость, темнота… Люди часто болели и умирали.
В бараках, где жили военнопленные, умирало по 20-30 человек в день. Над трупами постоянно измывались надсмотрщики, ставили на них опыты. Финны часто делали «чистку» бараков: всех больных и немощных закутывали в брезент и выбрасывали живыми в свалку.
Так один раз выбросили мою младшую сестру Ольгу, которой было всего два года. Но брат Александр увидел, куда ее отнесли. Он подождал, пока уйдут надзиратели, и отнес сестру обратно в барак. Мать прятала ее под нарами, пока Оля не выздоровела.
Туалет был на улице, за бараком – 15 ямок, прикрытых брезентом. Помню, как ранней весной я пошла в туалет, поскользнулась и упала в навозную кучу, которая находилась за туалетом. Чуть не утонула в фекалиях. Благо, подоспел брат и вытащил меня оттуда.
В столовую еду привозили в котлах, пленные называли ее «пура» или «баланда». Состояла она из картофельных очисток, отрубей и воды. Хлеба, который был с примесями,  давали примерно по 50 граммов в день на человека. Внутри кусков попадались стекла, гвозди, камни, песок. Мать всегда следила, чтобы перед едой мы его тщательно перебирали.
Взрослые начинали работать в 6 часов утра. Они пилили дрова, убирали помещения надзирателей, подметали территорию. Женщин под конвоем водили в лес – собирать грибы и ягоды. Пленные сочинили песню, которую пели тихонько, чтоб не услышали надзиратели:

Надоели нам бараки,
Надоела баланда,
А еще нам надоели
Эти финские леса.

Дети целый день сидели в бараках. За ними наблюдала старший воспитатель – финка Лотта. Наши нары были напротив ее комнатушки. Помощницей Лотты была русская – Надежда Суздалева, дочь бывшего русского помещика. Она была сердитой и злой женщиной – никого не жалела.
Дети всегда хотели есть. Многие из них умирали от инфекций и голода. Двухлетняя Ольга целыми днями сосала смоченную чем-то тряпочку. Так мать старалась поддержать ее силы. Четырехлетняя Катя всегда просила хлеба и плакала. За это один дед прозвал ее «волчком».
За то, что девочка громко плакала, Суздалева однажды положила ее к себе на колени животиком вниз и отхлестала розгой. Потом взяла за воротник и, как котенка, швырнула в угол барака. После этого случая Катя возненавидела надсмотрщицу и при ее появлении всегда вздрагивала.
О жестокости гитлеровцев ярко говорит еще один случай. Как-то над концлагерем пролетел русский самолет. Одна из девочек начала радостно кричать, показывая рукой на небо. За это ребенка расстреляли на месте...
В лагере была и «божественная комната», куда воспитательница водила детей молиться. На прогулку ребятишек возили в лес. Такие «вылазки» были для них большой радостью. В лесу можно было вдоволь поесть ягод и сосновых побегов. Суздалева за это ругала детей и говорила, что они «портят финский лес».
Некоторые пленные пытались устроить побег. Среди заключенных была жена русского офицера Клава. Она трижды пробовала бежать. Два раза ее возвращали в лагерь и жестоко избивали. Во время третьей попытки женщина наткнулась на финского мотоциклиста. Тот попытался ее схватить. Во время борьбы Клавдия сумела вырвать кинжал, убить солдата и уехать на его мотоцикле. Однако и в третий раз ее поймали и привезли в лагерь. В тот же день фашисты поставили посреди лагеря столб, привязали к нему женщину и у всех на глазах насмерть засекли розгами.
В лагере наша семья пробыла три года и три месяца.

После ада
1944-ый – год победоносного наступления Красной Армии на всех фронтах. Финляндия вышла из войны, а 20 октября 1944 года нас освободили советские войска и привезли к границе – в Выборг.
Город был разрушенный, испепеленный, а люди – худые и изможденные. В Выборге начали допрашивать бывших заключенных, особенно интересовались, были ли в лагере предатели. Все указали на человека по фамилии Гибенков. Его сразу отвели в сторону, а впоследствии отправили в лагерь. Позже мы узнали, что там его убили киркой свои же.
В городе на вокзале мама нас оставила, а сама куда-то пошла, сказав, чтобы мы никуда не уходили и ждали ее. К нам подошел русский офицер и сказал:
– Дети, чьи вы?Где ваша мама?
– Наша мамка пошла в разведку, – ответила я.
Он рассмеялся и дал нам по кусочку сахара. Для нас это была огромная радость.
После того как советские контролеры опросили всех военнопленных, приехали «покупники» и увезли кого куда. Мы попали в город Кемь(около Белого моря)в совхоз «Кемский». Там нам выделили двухэтажный барак. Мама работала в совхозе, а мы ей помогали. Александра отправили учиться в Петрозаводск на тракториста, а мы, девочки, остались с мамой.
После войны в стране был страшный голод. На одного человека давали 120 граммов хлеба в день. Вскоре мама с истощением попала в больницу, а Катю и Олю(самых младших)отдали в детский сад на круглосуточное пребывание.
Я и Вера стали жить вдвоем – топили печь, готовили еду. Как мы выжили – сама не понимаю. Еду добывали на мусорке военной части: собирали картофельные очистки, приносили домой, мыли и варили из них кашу. Один раз принесли очистки со вкусом керосина, который так и не смогли смыть. Пришлось в ту ночь спать голодными. Летом ходили в лес, собирали грибы, ягоды, траву и хвою – для похлебки и чая.
Мы ходили в больницу к матери каждый день. Один раз мама обняла нас двоих, заплакала и сказала:
– Я умру, но вы не разлучайтесь, будьте всегда вместе.
В 1946 году Кемский совхоз перевели в город Сортавала(под Ленинградом). Здесь мы «ожили», поселившись в доме. Работали в совхозе, собирали гнилую картошку и делали из нее лепешки.
Я закончила семь классов, устроилась секретарем-машинисткой в прокуратуру. Взяли туда потому, что хорошо училась в школе и писала красивым почерком. Вскоре вышла замуж и уехала с мужем на Урал.
В Гомель переехала в 1968 году, во второй раз вышла замуж. 14 лет проработала на химзаводе крановщиком. Внесла рационализаторское предложение по устройству склиза на бункере аммиачной селитры, за что была награждена Почетной грамотой Верховного Совета БССР. Победитель соцсоревнования, ветеран труда, в 1980 году я вышла на пенсию. Воспитала дочь и внучку, сейчас воспитываю двух правнуков.

Эпилог
Война украла у меня детство. Я выросла в бедности, поэтому искренне рада, что у молодежи сейчас другие условия жизни. Хочется сказать им: «Цените то, что имеете –  возможность жить, учиться, трудиться в мирной и независимой стране. Но не забывайте о ее героях – как ушедших из жизни, так и доживающих свои дни. Воспитывайте детей так, чтобы завтрашний день для нашей Беларуси был мирным, безоблачным и светлым».

Подготовили
Вера ПИНЧУК, учитель истории СОШ №45 Гомеля
Олеся СИЛЬЧЕНКО
vecherka_lesya@tut.by